Бронницкие НОВОСТИ

Зима далекого 1937 года бронницким старожилам запомнилась затяжными 40-градусными морозами. Скованные невыносимой стужей, все в белой бахроме деревья, казалось, тяжко скрипели и роняли на землю насквозь промерзшие, будто окаменевшие ветки... В ночь на 17 февраля отец усадил мою маму в сани и на лошади повез рожать в нашу больницу.

Тогдашнее находящееся там родильное отделение, как мне позже рассказывали, представляло собой небольшую комнату, где стояло два стола и обычная железная кровать. Дежурившая там в ту студеную пору больничная нянечка постоянно топила печку-чугунку. Но окна в палате все равно промерзали насквозь, и роженицам было холодно. Да и сама больница выглядела по-деревенски скромно: одноэтажное деревянное строение на низком фундаменте, снаружи обшитое тесом...

Опять же, судя по воспоминаниям моих близких, и моя мама, и я сама, уже в первые недели после рождения, очень сильно простудились в холодном помещении. Нам обеим сделали много уколов, поили разными лекарствами. В общей сложности мы пролежали на больничной койке почти полтора месяца, а небывалые зимние холода даже с наступившей весной никак не хотели уходить...

Родители хотели назвать меня Татьяной ибо дата моего рождения приходилась немногим позже студенческого Татьяниного дня (если вести отсчет по церковному календарю). Но пока я с мамой находилась на лечении в родильном отделении, моя бабушка Елизавета Ивановна по собственной инициативе зарегистрировала меня под своим именем.

Бабушка была очень самостоятельной, энергичной и закаленной по жизни женщиной, которую недуги долго обходили стороной. Возможно, ее имя стало и для меня своеобразным оберегом от всяких хворей. И я, переболев с мамой после появления на свет, после долгое время не попадала к городским медикам. Только в 8-летнем возрасте, когда училась во втором классе, мне пришлось побывать в нашей больнице. Хоть шла война, но жизнь в Бронницах шла своей чередой, и от обычных болезней никто не был застрахован.

В то время старое больничное здание размещалось за тогдашним колхозным рынком, на территории, где в настоящее время находятся нынешние больничные корпуса. В регистратуре, куда первым делом обращались пациенты, работала только одна симпатичная и культурная с виду женщина. Ее, регистраторшу, многие почему-то называли просто Марой (фамилию уже не помню). У нее росла дочь, которая училась с моим двоюродным братом в «красной» школе. Меня, школьницу, привела вместе с мамой в больницу обычная хирургическая болячка. Я сильно простудилась, у меня воспалилась железа, и за ухом образовался гнойник. Его нужно было срочно удалить, и мама сразу привела меня в регистратуру...

К слову, до начала войны в Бронницкой больнице трудились и отличные хирурги, и специалисты-медики разного профиля. Действовали все кабинеты, которые размещались по левой стороне больничного здания, а по правой стороне, у окон, стояли самые обычные деревянные лавки без спинок, на которых ожидали приема пациенты.

Однако, после германского нападения, с началом мобилизации очень многих врачей, особенно хирургов, призвали на фронт. В нашей больнице самые простые операции делала только одна оставшаяся хирургическая медсестра. Она и бытовые раны зашивала, и нагноения вскрывала, т.е. хотя бы отчасти заменяла своих более образованных коллег, призванных в действующую армию.

Именно к этой женщине я и попала на прием и последующую операцию в то далекое военное время. Медсестра вскрыла мою болячку, очистила гнойник, но швы на разрез накладывать не стала. Воспалившаяся железа, как она решила, должна была полностью очиститься.

Поэтому почти полгода мама водила меня в хирургический кабинет на перевязку. Рана со временем затянулась, а вот шрам за ухом от разреза остался у меня на всю жизнь.

Впрочем, я со временем поняла то, как непросто было этой еще сравнительно молодой женщине, не имеющей специального образования и хирургического опыта, брать на себя ответственность за исход даже простой операции. Но ей пришлось выполнять обязанности тех специалистов, которые ушли на фронт, и, я уверена, многие жители, которые обращались к медсестре за медицинской помощью, вспоминали ее с благодарностью.

Довелось мне в школьные годы увидеть и то, как жили отдельные бронницкие медики. Первый класс я оканчивала в «красной» школе. Только там была организована единственная в городе семилетка. Там я подружилась со своей одноклассницей Галей Амосовой, и мне не раз доводилось бывать у нее в гостях. Я узнала, что Галина мама работает акушером в нашей городской больнице, и она в с вое время принимала роды у моей мамы.

Жили Амосовы, как и все медики, очень скромно, в одном из трех больничных домиков. Все они были без удобств, с печным отоплением. Соседями у них были другие врачи и медсестры. К слову, два из тех домиков, которые находятся на правой стороне от въезда в городскую станцию скорой помощи, целы до сих пор, правда там проживают уже совсем другие люди...

Старое деревянное одноэтажное строение городской больницы действовало еще многие послевоенные годы. Немного позже за ним еще было отдельно выстроено небольшое здание инфекционного отделения. Там оборудовали два помещения для стационара, а также кабинеты для врача и медсестры.

Когда я повзрослела и уже работала на Бронницкой швейно-галантерейной фабрике, мой младший сын попал туда с инфекционным заболеванием. Он какое-то время находился на лечении в больничной палате. Но надо отдать должное тогдашним врачам, его очень быстро поставили на ноги.

А еще, проходя мимо, я всегда обращала внимание на небольшую больничную котельную, откуда отапливались все тогдашние лечебные помещения. Здание котельной с высокой трубой находилось как раз между инфекционным отделением и самой больницей. И там, как мне запомнилось, в холодный период года всегда лежали большие кучи дров для отопления помещений.

Надо сказать, что всех своих бронницких врачей и медсестер (а их в мои детские годы было очень мало) горожане знали, что называется, в лицо. Причем, хороших специалистов-медиков у нас, как в любом малом городе, отмечали и уважали особо. К слову, среди известных в то время больничных докторов были заслуженные люди, участники Великой Отечественной войны. Помню, моя мама, немало повидавшая на своем веку, всегда с уважением относилась к лучшим городским медикам, работавшим в ту пору, и считала их работу одной из самых тяжелых.

Сегодня в Бронницах уже мало, кто помнит те неказистые барачные строения, куда бронничане довоенных и первых послевоенных десятилетий обращались за медицинской помощью. В 70-80-е годы были построены новые кирпичные корпуса, и городское здравоохранение усилиями местных властей вышло на совсем иной уровень.

Когда я сравниваю больницу своего детства с нынешней, современного вида, особенно четко вижу: как многое изменилось с той давней поры. При этом мне очень хочется, чтобы вместе с уходящими годами в лучшую сторону менялись не только сами больничные корпуса, но и те, кто там работает, кто продолжает лечить нас, бронничан.