ЗАПИСКИ ИЗ ПРОШЛОГО ВЕКА
0
1850
'Когда я думаю о Бронницах моего детства и юности, то вспоминаю древний град Китеж, ушедший под воду соседнего озера перед приходом беспощадной Орды. Озеро поглотило этот загадочный город, но жизнь там продолжалась. Так и старые, милые моему сердцу Бронницы поглотило беспощадное время, но его образы остаются жить в памяти». Эти строки из машинописной книги «Мои воспоминания», которую оставил своему потомству пенсионер Лев Андреевич ГОРЕЛЬКОВ. Существует она всего в трех экземплярах, один из них есть в городском музее истории. В книге – биография не одного человека, а целого рода, жизнь которого связана с нашим городом. Сам автор ( в детстве - обычный уличный мальчишка), повзрослев, стал инженером, кандидатом наук, ученым-изобретателем, многие годы проработавшим на «сверхсекретных» предприятиях СССР. Он внес свой вклад в укрепление обороны страны, в создание вычислительной техники, в освоение космоса. В этом году покойному бронницкому ветерану исполнилось бы 90 лет. Редакция «БН» решила продолжить начатую в прежние годы публикацию некоторых, интересных, на наш взгляд, страниц его воспоминаний, относящиеся к бронницкому периоду жизни автора.
'Родился я в 1928 году в старой бронницкой больнице. Ее сейчас уже нет. Наша семья жила сначала в Каширском переулке, в доме №3. Он был каменный, в восемь окон. Наши – четыре, ближе к центру. А уже после мы перебрались в Почтамтский переулок. Назвали меня в честь святого Льва, но не крестили. Видимо, родители боялись каких-то преследований со стороны советской власти. Только через 64 года бронницкий священник Георгий окрестил меня в нашем соборе Михаила Архангела.
Читать я научился в 7 лет. Это, по-видимому, стало причиной отправки меня в школу на год раньше, в 1935 году. В те времена обучение начинали с восьмилетнего возраста. Моя первая прочитанная книга – журнал «Крокодил» за 1928 год, который я нашел на чердаке дома. Следующий источник моих детских познаний – программа празднеств в московском Парке культуры и отдыха, названного позднее именем Горького. Программу привез брат Аркадий, работавший в Москве. Большим вниманием у меня пользовалась также подшивка газеты Гатцука за 1884 год. Ее привезла мать от своего двоюродного деда-священника, проживающего в Михайловской Слободе.
Ко дню сталинской Конституции, кажется, в 1937 году, в Бронницы провели радио. Меня 9-летнего больше интересовала художественная часть передач. Запомнилось чтение артистом Осипом Абдуловым «Похождений Хаджи Насреддина» – книги известного писателя Соловьева. Перед войной мне выписывали газету «Пионерская правда». На последней странице печатали художественную прозу, сопровождаемую иллюстрациями. До сих пор помню опубликованную там «Тайну двух океанов» Ивана Ефремова...
Перед войной открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, сокращенно ВСХВ. Пользовалась она большим успехом у народа. Там известный советский режиссер Иван Пырьев снимал кинофильм «Свинарка и пастух». Во время летнего отпуска мне со старшими довелось поехать на эту выставку. Больше всего мне понравился павильон юных натуралистов.
Я рос уличным мальчишкой, впрочем, как и остальные пацаны Почтамтского переулка и прилегающих к нему Кожурновской и Новобронницкой улиц. У всех были клички. Меня звали Левка-рыболов. А одного из цыган, Егора, жившего в нашем переулке – Лувеном, в честь одного из героев популярного тогда кинофильма «Джульбарс».
В нашей ватаге были ребята разного возраста: от малолеток вроде меня и моих друзей – Вити Чернышева и Мити Назарова, до вполне взрослых ребят, которых в начале войны сразу забрали в армию. Взрослые ребята относились к младшим покровительственно. Мы часто играли в казаки-разбойники в овраге за городским кладбищем. Этот овраг назывался «чужим». Тогда он был не таким заросшим, как сейчас. Некоторые бронницкие компании устраивали там шумные пикники.
Одним из наших постоянных мест развлечений было еврейское кладбище, находившееся в начале Новобронницкой улицы. Кладбище это небольшое, метров 50 на 50, обсаженное здоровенными ветлами. Они нас и привлекли – мы любили лазать на них. Сейчас на этом месте построил свои хоромы какой-то «новый русский».
Особым вниманием для игры в казаки-разбойники пользовалось старое кладбище при церкви Ильи Пророка. Там было огромное количество гранитных памятников и железных оград. Оно, пожалуй, было не хуже кладбища Донского монастыря в Москве. Как известно, бронницкие купцы были богатыми и могли устанавливать дорогие надгробья. Какими они были, можно судить по памятнику купцу Кононову у церкви в центре города. Сейчас из всех этих памятников остался только один, бетонный, установленный в память о воинах, погибших от ран во время Первой мировой войны. Памятники со временем растащили. В начале войны их использовали для строительства дотов (долговременных огневых точек). А после войны они пошли на хозяйственные нужды.
Летом детвора нашего переулка играла мало. Помню лишь 2 игры – расшибалку и клёк. Первая состояла в следующем. Играющий ставил на кон медные монеты (по 3 или 5 копеек) столбиком и орлом кверху. Потом этот столбик по очереди разбивали свинцовыми битками. У каждого была своя битка. Перевернутые на решку монеты играющий забирал себе и имел право на следующий удар. Играл я неплохо, сноровка у меня была. При игре в клёк каждый имел свою биту, но рюха была одна на всех. У нашей колонки был старт. Начинающий ставил рюху и, отойдя шагов на 5, кидал в нее биту. Следующий ставил рюху торчком и повторял операцию. Гнали рюху до Московской улицы.
Зимой катались на лыжах, коньках и рулетках. Лыжи и коньки у большинства бронницкой детворы были самодельными. Рулетка представляла собой небольшую деревянную платформу, установленную на 3 конька. Передний конек мог поворачиваться ногами и тем самым изменять направление движения. В одну снежную зиму напротив нашего дома построили снежную двухэтажную крепость. Заготовили снежки и разыграли сражение, разбившись на обороняющихся и наступающих.
Излюбленным местом нашего зимнего катания была Ширяева гора на берегу Бельского озера. Сейчас там детский парк с беседкой и эстрадой. Откос горы в этом месте очень крутой. Разогнавшись, мы доезжали до середины озера. Однажды я решил съехать не с горы, а рядом, по пешеходному спуску. Сильно оттолкнувшись на начальном этапе спуска, я не сумел продолжить свой путь по поверхности, а оторвался от лыжни. И таким образом оказался в воздухе на уровне почти всей горы. Как я упал с большой высоты в снег, не помню. Но все получилось удачно...
А еще, катаясь на лыжах и коньках по озеру, мы наблюдали за ловлей мелкой рыбешки, по-видимому, снетка, водившегося в в то время в Бельском. Ловили его так. Из берега между баней и горой били ключи. Мужики прорывали канавы от ключа до озера и перекрывали мережами. Из-за нехватки кислорода в воде озера рыбешка устремлялась к свежей ключевой воде и попадалась в мережи. Ловили, бывало, помногу, мешками.
Некоторые наши ребячьи забавы были довольно опасными. К примеру, когда мы играли в индейцев, Володька Дементьев, сын известного тогда на весь Союз лесовода, кинул копье из ореховой палки и чуть не оторвал мне мочку уха. Рубец от этой раны сохранился у меня до сих пор. А однажды около того злополучного здания я сильно подрался с Борисом Прощаевым, который старше меня года на два. Когда я бываю на бронницком кладбище, то вспоминаю об этом и подхожу к его могиле...
Запомнился и такой случай. Играли мы в казаки-разбойники напротив нашего дома. Я кинул камешек в рыжего Борьку (Бориса Лобанова) и попал. Тот сразу же расплакался. Его старший брат ударом сбил меня с ног. Я, видимо, тоже заревел. Вышел мой средний брат Вячеслав и наподдал моему обидчику. Конфликт разгорался. Включился в него и мой старший брат Аркадий. Стали подходить взрослые мужики. Ребячий конфликт перерос во взрослый. И мужики, разделившись на две стенки, стали жестко дубасить друг друга. Мы, пацаны, залезли на деревья соседнего сада и наблюдали за взрослыми.
Если сравнивать Бронницы моего детства с нынешним городом, то добавлю и такой штрих. Автомашин в отличие от теперешнего изобилия в городе было очень мало. Когда мы, к примеру, видели проезжающую полуторку, то долго бежали за ней, что-то выкрикивая на бегу в адрес водителя и размахивая руками.
Часто всей ватагой и поодиночке мы ходили на рыбалку. На расположенной неподалеку речушке Велинке у меня было два любимых места: одно – у моста, а другое – у омута, рядом с мельницей. Бывало, за один раз я приносил домой 2-3 десятка пескарей, иногда линя или окунишек. Мать из них делала уху или жарила.
А еще летом основным нашим занятием было купание. Впрочем, тогда в окрестных водоемах купались многие бронничане. На Москве-реке были оборудованы пляжи: было много чистого песка, мостки для захода в воду, раздевалки, киоски для продажи ситро и газированной воды. Стакан газировки без сиропа стоил 1 копейку. На другом берегу Москвы-реки каждый год сооружали трамплин, высота которого равнялась высоте берега, то есть порядка 5 метров. Представлял он собой просто длинную гибкую доску, закрепленную на берегу. Я вначале боялся прыгать с него, а потом осмелел. Стал прыгать вначале ногами вниз, а потом и вниз головой. Однажды к нашей компании, сидевшей у трамплина, подползли два ужа. Мы, приняв их за ядовитых змей, стали с испуга прыгать с трамплина сразу по несколько человек.
В те довоенные времена по Москве-реке ходили пароходы – пассажирские и грузовые. Имелись соотвественно свои пассажирская и грузовая пристани. Моста через Москву-реку тогда не было. Ходил паром. Пассажирский пароход оставлял за собой большие волны, и мы старались как можно быстрее доплыть до следа и покачаться на волнах. Когда проходили грузовые суда, обычно с тремя баржами, мы подплывали к ним, хватались руками за борт баржи или за прицепленные к пароходу лодки. Плыли на буксире довольно далеко в сторону Велино. Потом отцеплялись и плыли по течению вниз. Некоторые выплывали на берег и возвращались пешком.
С Почтамтского переулка мы обычно ходили купаться по следующему маршруту. Шли к пруду, что рядом с церковью Ильи Пророка, там окунались и плавали на досках, потом шли к левому краю озера, который звали «подмаришка». Раздевались догола, белье свертывали в ком и перевозили его в руке через озеро, гребя другой рукой. После, одевшись, шли кагалом через луг до Москвы-реки. Там пребывали до обеда. Возвращались домой через центр города, чтобы посмотреть афиши кино.
Про бронницкие луга следует сказать особо. Они были изобильными на травы из-за ежегодного разлива Москвы-реки. В царские времена в Бронницах был основан конный завод для нужд армии. Неспроста на гербе нашего города появился конь. Перед Великой Отечественной войной разместившиеся здесь командирские курсы «Выстрел» превратили луга в стрельбища. На них были выстроены блиндажи, из которых во время учений стреляли из винтовок и пулеметов по мишеням. Перед стрельбами все дороги к лугу оцеплялись. Мы, пацаны, в блиндажах находили стреляные гильзы, а иногда и полностью снаряженные. Из гильз с порохом делали петарды. Их мы называли «шутихами». Подожженные шутихи кидали в воздух. Гильза взрывалась, а мы кричали и прыгали от возбуждения. Один раз цыган Егор сделал шутиху, поджег ее, но бросить не успел. Она взорвалась у него в руке и сильно повредила пальцы. После этого случая мы перестали баловаться с этими опасными самоделками».
Частью нашего быта в те годы был и тогдашний городской кинотеатр. Дом, где он располагался, сохранился до настоящего времени. Дом этот угловой. Одна сторона его выходит на площадь Тимофеева, а другая – на Московскую улицу. В старые времена эта улица была центральной, по ней проходил московский тракт. А в самом этом доме находился трактир. Есть свидетельства о том, что этот трактир посетил В.Г.Белинский, знаменитый литературный критик, и что он остался этим трактиром доволен.
В советские времена собственно кинотеатр был на втором этаже, а внизу, справа, располагался буфет. Слева от входа находилась касса, но билеты продавались с улицы в нескольких окошечках. Рядом с кассой располагалась комната для работы в кружках. На лестнице, между этажами, висела копия известной картины Бродского – эсерка Каплан стреляет в Ленина. Перед началом каждого киносеанса в зале звучала музыка из кинофильмов. Особенно часто звучала мелодия из кинофильма «Семеро смелых» – «Штурмовать далеко море посылает нас страна»...
Многие фильмы мы смотрели по нескольку раз. Например, «Чапаев», «Семеро смелых», «Джульбарс», трилогия о Максиме, «Волга-Волга». Помню фильм «Если завтра война». Там показали киносюжет, где наша Красная Армия, шутя, разбивает врага на чужой территории. Запомнился отрицательный герой, который вместо подготовки к обороне страны занимался игрой в теннис. Во время вражеской бомбежки он присел в угол комнаты и прикрыл голову ракеткой... Был в городе и свой летний кинотеатр. Располагался он в городском саду между Советской и Красной улицами, чуть ли не напротив сегодняшнего универмага.
Последним кинофильмом моего детства стала «Музыкальная история» со знаменитым Лемешевым в главной роли. Показывали фильм в школе за старой почтой, в зале на втором этаже. Сидячего места мне не досталось, и я сидел на полу, как и многие другие. Это было 14 или 15 октября 1941 года. А 17 октября почти вся наша семья отправилась в эвакуацию – немец подходил к Москве.
Текст обработал Валерий НИКОЛАЕВ
(Продолжение следует)
Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий