Бронницкие НОВОСТИ

Последний период жизни ему приходилось очень нелегко: все сильнее сказывались давние фронтовые ранения, контузия и возрастные недуги. Он с трудом передвигался, часто страдал от перепадов давления, но при этом всегда стремился держаться достойно. Считал, раз такую кровопролитную войну когда-то преодолел, значит и остаток жизни надо прожить достойно. За себя и за погибших в боях братьев...

Чтобы как-то поддержать себя, пенсионер Андрианов каждый год ложился в госпиталь инвалидов войны в Крюково. Рассказывая мне об этом во время одной из наших последних встреч, он с грустью говорил: «Год от года нас, изувеченных на фронте, становится всё меньше и меньше. Раньше госпитальные палаты занимали все шесть этажей, а с годами пациентов нашего военного поколения сильно поубавилось – теперь хватает и двух… Когда застарелые болячки уложат тебя в кровать и перед глазами только больничный потолок, часто вспоминаешь пережитое...».

А вспомнить ему было что: в жизни всякого довелось пережить – и хорошего, и такого, о чем даже рассказывать страшно... Особенно тягостно было сознавать, сколько погибло на войне молодых ребят, его ровесников, в том числе – односельчан и жителей Бронниц, которых Александр хорошо знал. Сегодня от них, кроме довоенных воспоминаний, пожухлых снимков да писем-треугольников с фронта, у родных, пожалуй, ничего не осталось... А ведь если бы вернулись, завели бы свои семьи, и все бы шло, как у него: дети, внуки, правнуки...

Свое деревенское детство мой собеседник вспоминал только отдельными картинками. Самыми яркими и памятными. Перед мысленным взором вставал старый родительский дом в Нижнем Велино, где в июне 1924-го Саша появился на свет... Вот отец, запрягающий лошадь, и хлопочущая у печки мать, обеденный стол с чугунком картошки, цветущий по весне яблоневый сад... В их крестьянской семье вместе с братьями и сестрой было восемь человек. И Саше с десяти лет пришлось, помогая родителям, зарабатывать трудодни в колхозе. Потому и закончить ему до войны удалось всего один класс деревенской школы...

«В колхозе всегда было много работы: пахал, сеял, убирал…, – рассказывал Александр Николаевич. – Во время хлебоуборочной возили на лошади зерно на элеватор в Люберцы. Соберут у нас 20 подвод по 10 мешков на каждой и – вперед. А дорог таких, как нынче, раньше не было. В два часа ночи выезжали и в шесть вечера возвращались... А с началом войны колхоз не раз направлял нас на рытье окопов под Каширой, где работали не один месяц…» Сейчас в живых из того далекого времени только двое: он и его сестра – ветеран трудового фронта.

В Красную Армию Александра призвали в мае 1942 года, как и многих парней, 17-летним. Из деревни тогда вместе с ним ушло на войну 20 совсем молодых ребят. А всего в ту памятную военную мобилизацию в Бронницкий райвоенкомат со всей округи собрали 400 призывников. Как положено, помыли в бане, построили и повели пешком до ж/д станции Бронницы. А оттуда в обычных товарняках отправили в Орехово-Зуево. Там призывники сами построили себе землянки, учились стрелять, участвовали в лесозаготовках, а уже в октябре все попали на передовую. Причем, в самую настоящую «мясорубку» – у города Ржева. В июне-августе 1942 года молодой новобранец воевал в составе 20-го снайперского полка, действовавшего на Калининском фронте. Там в то время шли тяжелые, затяжные бои… Даже по числу погибших в их полку можно было догадываться о том, какие огромные потери несли наши войска на Ржевско-Вяземском плацдарме… Способный к стрельбе Александр поначалу даже выучился на снайпера, стал сам выходить «на охоту». Но командир роты, видимо, решил поберечь новоиспеченного стрелка от опытных немецких снайперов и перевел его в автоматчики...

А с августа 1943 года Александра перевели в 953-й стрелковый полк, действующий на 1-м Прибалтийском фронте. В составе которого Андрианов участвовал в освобождении от германских фашистов Латвии и Литвы. С боями пехотинцы прошли всю Прибалтику. Местность там преимущественно болотистая: в низинах, куда немцы часто загоняли красноармейцев, сплошная топь. Особенно тяжко было зимой: намокшая одежда замерзала на теле плотной ледяной коркой, а просушить и отогреться негде... Многие новобранцы не выдерживали таких условий и пытались дезертировать. Андрианов вспомнил случай, когда в их сильно потрепанный в боях полк прибыло очередное молодое пополнение…

Все новобранцы были из Молдавии, простые сельские парни, практически не знавшие русского языка и не имевшие никакой военной подготовки. Стали их учить сами, больше не словами, а жестами. Но воевать и стойко переносить тяготы передовой иные не хотели «…Как-то на рассвете, когда я был в дозоре, вижу: один солдат-молдаванин сиганул через бруствер и бегом – в сторону немцев. «Не стрелять! – приказал нам командир. – Пусть бежит...» А через пару суток смотрим: перед артподготовкой дезертир возвращается к нашим окопам. В руках у него два котелка каши, а на шинель ему немцы прикрепили фанерку с надписью: «Вам – не вояка, а нам – не язык!» Наш ротный приказал расстрелять перебежчика, перед строем как изменника Родины».

Так же безжалостно, рассказывал мне Александр Николаевич, расправлялись тогда на фронте и «самострелами» – солдатами, которые, чтобы избежать боя и попасть в госпиталь, сами стреляли себе в руку или в ногу. А охотники бежать с передовой в тыл неизбежно натыкались на заградотряды, плотно стоявшие за многими строевыми частями… Словом, человеческого малодушия, отчаяния, трусости у одних, грубости, жестокости и расправ без суда у других – вчерашний колхозник из Н.Велино насмотрелся в то время вдоволь. Но сам, несмотря на молодость, держался достойно. Уже тогда понимал: от себя и своей совести никуда не убежишь…

Потом их часть вместе с другими отвоевывала у врага Балтийское побережье. Окопы с ледяной водой, где прятались от постоянных артобстрелов, сильное обморожение обоих ног да и сам промозглый фронтовой быт на болотах через десятилетия отозвались тяжелыми болячками. А в то суровое время молодой организм легко переносил любые тяготы и невзгоды… И еще добавлю: пехотинец Андрианов освобождал Шауляй вместе с нашим земляком, Героем Советского Союза, артиллеристом-наводчиком 534-го истребительного противотанкового полка Николаем Тимофеевым, который погиб в боях за этот город. Особенно тяжелые бои, как вспоминал мой собеседник, шли на подступах к Кенигсбергу. А далее сильно обезлюдевший полк, где во взводах оставалось по нескольку солдат, направили на переформирование, а затем он воевал уже на польском направлении.

С февраля 1944 года Андрианов в составе 194-го стрелкового полка 51-й армии воевал в Польше и Германии. В одном из ноябрьских боев получил ранение и контузию. Это было в ходе одного из наступлений, когда их, пехотинцев, посадили на танки. Но на броне они попали под сильнейший перекрестный обстрел. Немцы били по ним спереди, сбоку, сзади, а спрятаться не за что…Потери среди наступающих были страшные: одних убило пулями, других – осколками снарядов, третьи, падая, гибли под гусеницами... В горячке боя Андрианов даже не запомнил, как оказался лежащим у дерева, а ноги в сапогах – в ручье. Ему повезло: пуля не пробила череп, а прошла по касательной…И он, немного оклемавшись, после полевого госпиталя, когда вернулся в часть, еще раз попал в переделку: рядом рванул снаряд, и сержант получил тяжелейшую контузию, после которой почти полгода не мог внятно говорить… Перед самым концом войны Андрианова перевели в зенитную батарею и в начале 45-го за боевые заслуги перед строем вручили орден Красной Звезды. А в послевоенный период его наградили еще двумя орденами Отечественной войны.

После Победы их часть находилась в Потсдаме до 1948 года, а после демобилизации фронтовик вернулся в родное село.

В дальнейшем перебрался в Бронницы, обзавелся в городе своим углом, женился. Его супруга Анна Георгиевна – тоже велинская жительница, была школьным библиотекарем. После вместе многие годы работали на 195-м заводе. Он – сверловщиком, затем – столяром. В Бронницах Андриановы вырастили достойное потомство. Дочь Римма Александровна многие годы трудилась медсестрой в хирургическом отделении горбольницы и воспитала своё потомство: внуков и правнуков. Все они живут и трудятся в нашем городе.

Как уже говорилось, в последние годы ветерану совсем непросто было жить, имея 3-ю группу инвалидности, когда старые раны все чаще вышибали из колеи. Но бывший пехотинец не привык раскисать и жаловаться на судьбу. Вспоминая о былом, он ни о чем не жалел. А еще старый солдат часто слушал свои любимые военные песни. В одной из них есть слова, которые особенно западали в душу: «А мы с тобой, брат, из пехоты, а летом лучше, чем зимой... С войной покончили мы счеты, бери шинель, пошли домой...». Песня, как будто про него и про братьев, навсегда оставшихся лежать вдали от родных мест под фанерными звездами. И не только про них, а про всех павших россиян, которых нам сегодня забывать нельзя.