ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛЕД
0
2048
Идет уже 33-я весна со времени трагического события, которое в корне изменило и сильно сократило жизненный путь кадрового офицера, жителя нашего города Михаила СЛОБОДЧИКОВА. Сегодня этого светлого, самоотверженного и деятельного человека, к сожалению, уже нет с нами. Но его помнят соратники — бронницкие ликвидаторы их городской организации «Союз-Чернобыль». Очень хочется, чтобы его помнили и другие люди. К нынешней памятной годовщине со дня катастрофы на ЧАЭС редакция публикует воспоминания ветерана-чернобыльца, с которыми он, ставший после возвращения из той служебной командировки инвалидом, много лет назад поделился с корреспондентом «БН»...

                                                                              *     *      *

Мой собеседник так же отчетливо, словно это было вчера, помнит свою 6-месячную командировку в Чернобыльскую зону: удушливый радиационный зной на крышах энергоблоков, пугающую тишину мертвых городов, губительные секунды в «выхлопной» камере реактора, распухшие от респираторов лица однополчан... Чернобыльский след для него - не только инвалидная коляска и ежедневное преодоление физической боли. Это еще и память о рано ушедших соратниках, и стремление не сдаваться даже в нынешнем своем положении, быть чем-то полезным обществу.

Михаил - офицер во 2-ом поколении и с детства осознал, что такое военная служба и долг. Старший в семье он на себе испытал все тяготы кочевого быта семьи. В первый класс пошел в школу при посольстве СССР в Улан-Баторе. Дальше - новые адреса отцовской службы: Урал, Белоруссия... А закончил десятилетку в Забайкалье, в ракетном городке в тайге в 100 км от Читы. Потом - Рижский институт инженеров гражданской авиации. Там женился, появились дочь и сын. Потом работал в конструкторском бюро «Орбита», прошел путь от инженера-конструктора до главного конструктора проекта.

- Когда случилась беда в Чернобыле, - рассказывает Михаил Юрьевич, - я, как и все, следил за событиями на АЭС, за действиями 'ликвидаторов'. Мне и в голову тогда не могло придти, что сам скоро окажусь в радиоактивном пекле. Через год, в мае 1987-го меня, как офицера запаса 1-й категории, призвали на спецсборы и направили ликвидацию последствий аварии....

В то время в армии уже хорошо понимали, что такое радиация. Посылая Слободчикова, как и сотни других специалистов на ЧАЭС, чиновники в мундирах не могли не знать, что по окончании такого рода «спецсборов» молодой офицер потеряет здоровье и у него уже никогда не будет детей. Но тех, кто «затыкал» смертоносную дыру людьми, мало заботила их здоровье и дальнейшая судьба. Нелегкая схватка с мирным атомом, как военное сражение, обернулась для армии «большой кровью».

По прибытию на место службы лейтенанта ознакомили с приказом командования и его служебными обязанностями. Полк, куда он попал, был развернут по штатам военного времени. Они фактически участвовали в решении масштабной боевой задачи, и дисциплинарная ответственность за невыполнение приказа была очень суровой – военный трибунал.

- В составе полка мы занимались дезактивационными работами на 3-м и 4-м энергоблоках ЧАЭС и в Припяти, - вспоминает мой собеседник. - Жили в полевых условиях, в палатках в 10 км от границы зоны. Устав никто не отменял, служба шла своим чередом – батальон выезжал два дня в зону, на третий - в наряд по полку. И хотя в наряде особенно не расслабишься, по сравнению с зоной – это все же передышка...

Слободчиков часто ходил старшим военного патруля в Народичи, видел жизнь рядом с зоной. За вредность местным жителям доплачивали небольшие деньги (в народе их прозвали «гробовыми» и шли они, как правило, на пропой). Рассказывая о чернобыльской специфике, он вспоминает: их действия в самой зоне измерялись, как правило, секундами, а отработка поставленной задачи - часами. При зачистке крыш зданий 3-го и 4-го энергоблоков нужно было по пожарной лестнице подняться на уровень 5-этажного дома, проработать там не более минуты и спуститься вниз. Всё - на 30-ти градусной жаре и в полном армейском облачении (ОЗК, противогаз). Да вдобавок по свинцовому фартуку - спереди и на спине.

Или другой пример - постройка защитной стены в помещении станции. Радиационный фон там огромный - долго находиться смертельно, потому счет шел на секунды... Первый, как он вспоминает, бежал с мастерком, второй - с кирпичом... Случалось, кто-то в спешке ронял раствор, кто-то падал, споткнувшись о препятствие… Побывал Михаил и в «выхлопной» камере реактора – огромном помещении с трубой, которую видно на всех снимках ЧАЭС. Здесь тоже все делали бегом. 'Несешься по лестничным пролетам, мимо огромной емкости, которая в полумраке светилась каким-то внутренним, неземным светом... Потом влетаешь в нужную комнату. Задание простое – совком со щеточкой смести с пола пыль и высыпать в мешок. Очень медленно и осторожно, чтобы пыль не поднялась в воздух. Норматив – один, максимум - два совка. Считаешь про себя секунды - на 60-й нужно покинуть помещение... '

Тяжелый осадок остался у него от пребывания в умершем городе Припяти. В памяти до сих пор - картинки, прерванного аварией быта, следы поспешной эвакуации жителей: оставленные впопыхах вещи, игрушки и неумолимая печать заброшенности – плесень, паутина, засохшие комнатные растения в горшках, выцветшее белье на веревках на балконах.. А в пустах магазинах – нетронутые товары и продукты на полках... Где-то уже разбросанные по полу, вскрытые пакеты с крупой, сахар, мука, конфеты… Иногда мелькнет среди полного безлюдья, одичавшая, облезшая кошка...

Здесь солдаты (все уже семейные, из запаса) работали молча, как на похоронах. Им в полку выдавали самые обычные респираторы, в зоне их запрещалось снимать. Он помнит: с каким облегчением при выезде на ПУСО (пункт специальной обработки), пока технику обрабатывали, солдаты освобождались от такой «защиты». На жаре и за несколько часов респираторы, как пустые банки, присасывались к лицу, а отдирались с характерным чмоканьем. Все, как в известном присловье: 'Это было бы смешно, если б не было печально...'

Через два месяца, получив предельно-допустимую дозу облучения, Михаил был демобилизован до истечения срока службы. Вскоре почувствовал резкое ухудшение здоровья, а в 1989-м получил 2-ю группу инвалидности. Но только через год с появлением нормативной базы по чернобыльской тематике, его инвалидность “связали” с участием в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Проходил обследовании и комплексное лечение в госпиталях и санаториях, в МОНИКИ, в институте ревматологии.... Но здоровье продолжало ухудшаться: с 2005-го Слободчикова признали инвалидом 1-й группы с III степенью ограничения в трудовой деятельности.

Сейчас некоторые чиновники, находят причины, чтобы отказать чернобыльцам в положенных им льготах. Словно невдомек кабинетным сидельцам сколько умерло и изувечено людей, предотвративших дальнейшее расползание ядерной чумы. Например, ссылаясь на известное правительственное постановление о призыве военнообязанных из запаса на сборы, нынешние бюрократы, как всегда, «кривят душой». Не на военные сборы, мол, отправляли, а на учебные.

На самом же деле, «ликвидаторы» действовали, как на войне. Офицеров запаса, забирали, словно по боевой тревоге - в считанные часы, ничего конкретно не объясняя. Говорили только о долге, присяге и задачи на месте ставили совсем не учебные - с риском для жизни. Ныне многим чернобыльцам приходится доказывать свои попранные права через суд. 'Я вас туда не посылал!'- то и дело слышат они в ответ. Чиновники не хотят вникать в суть их проблем, в головах - только циркуляры и распоряжения своих вышестоящих инстанций... Чернобыльцев словно пытаются отлучить от прежних заслуг и достойного материального вознаграждения. И эта доза 'отлучения' давит на голову и сердце сильнее, чем стронций.

В 2005-м четверо бывших 'ликвидаторов' возродили в Бронницах общественную организацию инвалидов «Союз-Чернобыль». В нее вошли сами участники ликвидации аварии, вдовы тех, кто умер, и люди, сами пострадавшие от последствий катастрофы на ЧАЭС. Председателем организации избрали Виктора Подымахина, секретарем – Михаила. И они не сидят сложа руки - действуют...

- Многие годы я собирал материалы о чернобыльской трагедии из различных источников, - рассказывает М.Слободчиков. - К 20-летию катастрофы удалось создать видеофильм «Ликвидаторы», посвященный бронничанам–чернобыльцам. Делал я его на домашнем ПК и на чистом энтузиазме около 4 месяцев. В сборе нужных фотоматериалов мне помогли. Фильм показали на канале 'Бронницы-45' и я был очень горд этим. Следующий сюжет - о конкурсе детского рисунка по чернобыльской тематике получился за 2 месяца. Бронничане смогут взглянуть на событие глазами своих талантливых детей.

У привязанного к инвалидной коляске Михаила, много идей и планов. Он торопиться побольше успеть. Через Интернет-сеть общается с «ликвидаторами»-чернобыльцами по всей России и за ее пределами, стремится быть в курсе событий. Даже в самые тяжкие минуты, когда боль изматывает, Слободчиков не раскисает, не замыкается в узком квартирном мирке – не его это удел. Он не хочет быть заживо «отлученным» от общества. Он уверен: только ежедневные, нужные дела дают ощущение полноты жизни и чувство самоуважения. А для настоящего человека - это самое главное.

Валерий НИКОЛАЕВ

 

Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий