ЭТО ГОРЬКОЕ СЛОВО «ЧЕРНОБЫЛЬ»…
0
Автор(ы):
3671
26 апреля многие россияне будут отмечать очередную памятную годовщину Чернобыльской катастрофы, слушать рассказы ветеранов о том, как всё тогда случилось и какими тяжелыми последствиями обернулась борьба с «мирным атомом...» Откровенными воспоминаниями о своем участии в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС делится уже знакомый читателям «БН», хорошо известный в своей среде офицер-чернобылец, ветеран Вооруженных Сил СССР, а ныне житель нашего города Николай Федорович ШМАЛЬ. В 1986 году он, генерал-майор, заместитель командующего Одесским Краснознаменным военным округом (ОдВО) по гражданской обороне, в числе первых военнослужащих прибыл к месту радиоактивной беды...

– В Чернобыльскую зону меня направили в первых числах мая 1986 года, буквально через неделю после того, как произошло разрушение 4-го энергоблока, на расположенной близ г.Припять (Украинская ССР) атомной станции. О серьезности произошедшего я и все командиры местных воинских частей Гражданской обороны нашего округа знали с первых часов после губительного теплового взрыва реактора и выброса его высокорадиоактивного содержимого в окружающую среду. В моем кабинете была создана и действовала специальная группа, которая вела рабочую карту о состоянии радиоактивного фона на всей территории округа и в самом Чернобыле.

К слову, достоверные сведения о ЧП сразу были засекречены. Первую официальную информацию в союзных СМИ обнародовали 28 апреля в 21.00. Вот сообщение ТАСС: «На Чернобыльской атомной станции произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение. Предпринимаются меры с целью устранения последствий инцидента. Пострадавшим оказана необходимая помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего».

Сразу же после праздничной первомайской демонстрации командующий округом вызвал меня к себе и объявил, что нам в самое ближайшее время должна поступить срочная директива командования округа о приведении 262-го отдельного механизированного полка по ГО в полную боевую готовность. Но при этом, чтобы не будоражить личный состав в праздничные дни и не поднимать ненужной тревоги среди местного населения, было решено сначала доукомплектовать полк запасниками и командировать будто бы на проведение обычных учебных сборов.

Уже с утра, 2 мая, к нам начал поступать приписной личный состав и техника. Многие прибывшие запасники были еще, что называется, «навеселе», как следует отметив праздник и полагая, что эти сборы обычные – учебные. Но когда все осознали, что произошло на ЧАЭС и чем предстоит заниматься, сразу стали серьезными. После откуда-то узнали об опасности ситуации и родственники призванных на сборы. Возле военного городка собралось множество жен, родителей и друзей запасников. Но, как бы то ни было армейские приказы не обсуждаются и сборы никто отменить не мог...

Так что, начиная с 3 мая в район Чернобыля один за другим пошли поезда и походные колонны... С первым эшелоном войск ОдВО прибыл к месту происшествия и я. Параллельно шла эвакуации проживающего там населения.

К слову, жители г.Припяти к тому времени были уже в большинстве своем вывезены в близлежащие населенные пункты Киевской области. Но процесс эвакуации набирал размах, и все окрестные дороги были заполнены вереницами автобусов с местными жителями, крытых грузовиков с ревущим крупным рогатым скотом и с клетками различной домашней живности. Зрелище, надо прямо сказать, даже на первый взгляд, было очень необычным и удручающим…

Особенно запомнилось мне происходящее 4 мая, когда эвакуировали жителей самого Чернобыля и прилегающих к городу больших и богатых сел Залесья и Черевача. Люди вели себя по-разному: одни были довольно спокойны и угрюмы, сознавая безысходность происходящего. Другие же, наоборот, были сильно возбуждены и откровенно возмущались. Иные вообще отказывались уезжать из родных мест, заявляя: «Немецких оккупантов в свое время пережили и радиацию как-нибудь переживем». Помню, один из зажиточных жителей, разводивший нутрий и имевший их (по его словам) не одну сотню, никуда не уехал, а долго скрывался в опустевшем городе…

Чернобыльская катастрофа и вынужденное переселение стали настоящей жизненной трагедией не только для людей, но и для всех лесных, а также для домашних животных. Это было заметно даже по поведению последних. К примеру, когда к одному из домов в ходе эвакуации в самом Чернобыле подъехал грузовой автомобиль и в него начали грузить вещи, находящиеся в помещении, собака и кошка, словно чувствуя беду, вдруг стали жалобно и очень громко выть и мяукать... Они, наверное, лучше хозяев тогда понимали то, что сюда назад уже не вернутся. Животные, как будто чувствовали, что не только их дом, но и весь город после этой эвакуации на очень долгое время становится «мертвым».

Забегая вперед, отмечу, что в дальнейшем я на основе собственных наблюдений не раз убеждался в том, какой огромный, невосполнимый урон нанесла авария на АЭС всей экологии и животному миру огромного региона. В те дни мне часто приходилось ездить по ночам на подведомственные объекты, где находился личный состав. И всякий раз на свет фар, прямо под колеса нашего автомобиля выскакивали из лесополосы какие-то совсем шальные лисы и обезумевшие от происходящего зайцы. А еще мы заметили то, как быстро покинули территорию, прилегающую к атомной станции, и все ежегодно гнездящиеся там пернатые…

В этой связи мне странно было читать статью в главной в советский период партийной газете страны – «Правде» (в номере, вышедшем где-то в середине мая 1986 года). Там непонятно почему говорилось о том, что в лесах под Чернобылем весной, как и везде, «поют соловьи»... На самом же деле в это время там уже не было не только соловьев, но даже неприхотливых воробьев. Кое-где, местами, только зловеще каркало воронье... Как-то на дереве, недалеко от дороги, близ уже обезлюдевшего села Детятки, где тогда располагался наш пункт специальной обработки (ПуСо), я заметил жалобно кричащего аистенка Он судя по всему, еще не умел летать и был оставлен испуганными родителями...

Уже к 7 мая все население 30-километровой зоны отчуждения было оперативно эвакуировано и размещено в 53 населенных пунктах, находящихся в более отдаленных от ЧАЭС районах Киевской области. Также вывезли десятки тысяч голов крупного и мелкого скота, а также другой полезной живности. Однако, настоящая трагедия произошла с домашними питомцами, которых многие сельские жители, надеясь на скорое возвращение, оставили на своих приусадебных участках. Брошенные и оголодавшие собаки и кошки сидели около обезлюдевших домов и ждали возвращения своих хозяев. А между тем органы местного санэпиднадзора, учитывая сложившуюся ситуацию и стремясь предотвратить возможную эпидемию, приняли вынужденное и очень жестокое решение о ликвидации всех брошенных домашних животных.

Были сформированы специальные группы охотников, которым был поручен оперативный отстрел собак и кошек. Когда охотники входили в село, измученные ожиданием своих хозяев животные радостно бросались им навстречу и попадали прямо под выстрелы… После отстрелов у опустевших домов и на улицах лежали десятки домашних питомцев, ставших никому не нужными и потому убитых людьми. Часто размышляя над тем, что тогда происходило, я считаю, что один из главных уроков Чернобыля – это огромная ответственность не только перед человечеством, но и перед всеми живыми существами, перед братьями нашими меньшими, перед природными ресурсами и экологией.

Наш полк разместился в палаточном лагере местечка Старые Соколы, всего в нескольких километрах от Чернобыля. Всё тогда, как я уже говорил, вершилось в обстановке строжайшей секретности. О том, что реально происходило на атомной станции, о глобальном масштабе трагедии знали только партийные власти и армейское командование. Что же касается наших первоочередных и последующих мер, то все решения по прибытию и дальнейшей деятельности полка приходилось принимать очень оперативно, без промедления. Мне в той ситуации очень пригодились солидный опыт армейской службы в самых разных регионах страны, предыдущие экстремальные командировки за рубеж и реальная практика ликвидации последствий стихийных бедствий.

Прибыв на место дислокации, нам пришлось оперативно решать целый комплекс организационных и иных вопросов. Вся близлежащая к ЧАЭС местность к тому времени уже подверглась сильному радиационному заражению. Мне как командиру необходимо было предусмотреть все необходимые меры для того, чтобы свести к минимуму вредоносное воздействие радиации, которое угрожало нам в виде осадков и радиоактивной пыли. Нужно было сразу позаботиться о надежной защите места размещения нашего палаточного лагеря, быстро обустроить складские и служебные помещения, подвалы для хранения скоропортящихся продуктов.

Особое внимание было уделено защите столовой для личного состава. Мы полностью закрыли это насущное для быта место от любых осадков, сделали большой навес, покрыли и обтянули всё толстой полиэтиленовой пленкой. А дорожки, по которым ходили люди, сразу засыпали толстым слоем гравия и заасфальтировали. Дозиметры после всех этих предохранительных мер стали показывать заметное снижение уровня радиации... Причем, все подготовительные работы тогда делали очень быстро. Ведь разворачиваться нам приходилось в считанные часы, чтобы как можно оперативнее приступить к выполнению поставленных задач...

Отмечу, что 262-й отдельный механизированный полк по ГО, который я возглавлял по роду поставленной задачи, – одно из многих воинских подразделений, которые стянули в то время к месту аварии на ЧАЭС. Конечно, там поначалу было много неразберихи и скоропалительных решений. Но шли они зачастую от партийного и советского начальства, а наши действия вполне соответствовали обстановке. Мехполк самым активным образом участвовал в ликвидации последствий катастрофы. Находясь в радиоактивной зоне, личный состав задействовали в самых опасных для здоровья мероприятиях: в дезактивации различных автотранспортных средств, курсировавших в зоне заражения, в откачке воды из-под разрушенного реактора, в очистке крыши соседствующего с ним 3-го энергоблока от обломков графита и радиоактивной пыли.

И, надо сказать, многие военнослужащие-ликвидаторы, в то время не задумываясь о последствиях, готовы были выполнять самые опасные задания, даже вблизи самого очага – «дышащего» невидимой смертью реактора. Если бы позволял формат этой статьи, я мог бы привести десятки примеров настоящего мужества и самопожертвования, которые показывали в радиоактивной зоне не только военные, но и гражданские специалисты. Исправляя чужие просчеты, ошибки, мы не просили ни наград, ни денег, а просто честно выполняли поставленные командованием задачи.

За первой моей чернобыльской командировкой последовала и вторая – в октябре того же 1986 года. Командование сочло меня незаменимым в деле обустройства пунктов спецобработки (ПуСО). Однако, полученная доза радиации дала о себе знать: во время обхода объектов я вдруг потерял сознание и упал... Потребовался не один месяц госпитализации для поправки моего пошатнувшегося здоровья. А еще Чернобыль отнял у меня самое дорогое – сына Игоря. Он – тоже кадровый офицер, принимал участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Там и получил смертельную, превышающую все допустимые нормы, дозу радиоактивного облучения. Но, скорбя сегодня о ранней гибели сына, я по праву горжусь им, до конца выполнившем свой воинский долг.

Сегодня ситуация в Чернобыльской зоне, перестав быть чрезвычайной, стала хроническим бедствием, которое требует пристального внимания и длительной реабилитации. Ведь миллионы людей, которые пережили последствия этой глобальной катастрофы ХХ века, продолжают страдать физически, психологически и экономически… Судя по оценкам независимых зарубежных экспертов, сегодня во много раз (по сравнению с предыдущим периодом) там выросло количество жителей с онкологическими и другими тяжелыми заболеваниями.

А между тем нынешние власти на Украине свели практически на нет государственную заботу о людях, переживших трагедию на ЧАЭС и внесших личный вклад в устранение её последствий. Уже несколько лет украинские ликвидаторы аварии не получают качественного медицинского обследования и лечения, им не оказывают никакой помощи в приобретении насущно необходимых медпрепаратов. О тех, кто спас территорию страны от смертельного радиоактивного заражения, нынешние коррумпированные политики напрочь забыли и вспоминают только в период очередной предвыборной компании.

Завершая эти воспоминания, я как непосредственный участник тех давних событий в день очередной скорбной годовщины хочу сказать слова самого искреннего уважения и благодарности не только своим прежним соратникам-офицерам, военнослужащим, но и всем участникам ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Ведь для них само слово «Чернобыль» и всё, что с ним связано, стало самым памятным во всей последующей биографии. А еще мне хочется почтить светлую память всех тех, кто в числе первых весной 1986 года встал на защиту страны от большой радиационной беды, кто в нелегком сражении с «мирным атомом» отдал общему делу самое дорогое – свою жизнь.

Воспоминания записал Валерий НИКОЛАЕВ
Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий