"НЕМКА" МЕНЯЕТ ФЛАГ
0
1796

“Эта история началась в июле 1945-го, как раз в День Военно-Морского Флота. Наша подлодка вернулась на базу и стояла на рейде…” Александр Михайлович на минуту задумался и, не торопясь, со всеми подробностями, повел свой рассказ. Слушая его, всякий раз удивляешься глубине и ясности памяти старого подводника: 20 мая ПОРТНОВУ исполнится 87 лет. Позади долгая, насыщенная событиями биография. И каждый эпизод в ней – живая история страны. В годы Великой Отечественной он вместе со всеми моряками Балтфлота защищал блокадный Ленинград, служил на легендарной подлодке “Л-3”, рубка которой с фамилиями экипажа установлена на пьедестале Почёта на Поклонной горе… Только в этот раз ветеран поведал мне не о боевых походах и торпедных атаках, а о событиях послевоенных…

В полдень к “Л-3” подошел командирский катер с приказом: Портнову, Сагань и Бондареву собрать личные вещи и отправиться на тральщике “Полухин” в Ленинград, в учебный отряд подводного плавания. Кроме балтийцев, туда вскоре должна была прибыть большая группа моряков Северного и Черноморcкого флотов. В дальнейшем из моряков,прибывших в Ленинград,Создали целую сборную команду, которая должна была отплыть в Англию и получать там, на одной из военных баз, трофейные немецкие надводные и подводные суда. Как известно, по решению Потсдамской конференции основная часть военного флота поверженной фашистской Германии была поделена между странами-победительницами, а старые , не поделенные корабли просто затопили в Атлантическом океане.

— По предварительной договоренности мы должны были принять 37 немецких подлодок, крейсер “Нюрнберг”, несколько миноносцев и других кораблей, – продолжает мой собеседник. – Но летом нашу команду в Англию так и не пустили. Наверное, в воздухе уже повеяло “холодной” войной: победно гремело эхо американских ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки, явственно слышалась будущая фултоновская речь Черчилля… Позже трофейные корабли, предназначенные флоту СССР, англичане сами привели на балтийскую базу ВМФ – в Либаву. Подлодок оказалось только 10. И лишь в декабре сорок пятого нашему экипажу определили самую большую из них – последней XXI-й серии под кодовым номером “Н-28”. Нужно было в кратчайшие сроки освоить ее…

“Немка”, так на свой манер,называли ее советские моряки, оказалась новейшей по тем временам субмариной, пополнившей германский флот в 1944-м. Это был по существу настоящий океанский рейдер, способный пройти под водой, не всплывая, почти “кругосветку” – 15 тысяч миль. Скорость лодки – до 15 узлов, а глубина погружения – до 400 метров. Такое судно рассчитано на гораздо больший, чем у “Л-3”, экипаж – в 55 человек. Субмарина была оснащена самым современным для той поры оборудованием. Кроме обычных ходовых двигателей, имела и так называемые тихоходные моторы “подкрадывания”, практически не слышимые акустиками, и еще многое другое. В советском флоте подводных судов такого класса, к сожалению, тогда еще не было.

Моряки английской эскадры, доставив- шие трофейные суда в Либаву, были настоящими морскими “волками” с большим стажем и знанием дела. В этом старшина Портнов убедился, общаясь со своим коллегой-британцем, тоже командиром электриков, сдававшем им судовое электрохозяйство. Солидный, сорокалетний на вид, подводный ас с аккуратной шкиперской бородой с нескрываемым удивлением разглядывал молодых, внешне простоватых русских парней. Правда, при этом, показывая новому экипажу сложное электрическое оснащение “Н-28, все очень подробно разъяснял через переводчика.

На первый взгляд, как объяснял мне Александр Михайлович, процедура приема-сдачи выглядела чинно и добропорядочно, как и положено у союзников: одни передавали – другие принимали свою часть военных трофеев. Осмотрев отсеки, Портнов с англичанином даже вместе по-приятельски перекурили на палубе. Он по-дружески обменял свои неказистые папиросы “Спорт” на сигареты “Генрих VI” в яркой упаковке. Но уже тогда, в конце 45-го, через полгода после Победы, союзники многое не договаривали “красным”. Даже в отношениях между рядовыми победителями появился первый уже заметный холодок соперничества и отчуждения… “Этим косолапым русским медведям такая субмарина не по зубам. Они полгода с ней провозятся, пока освоят…” – дошла до наших подводников язвительная фраза одного из британских офицеров, случайно услышанная переводчиком.

А вечером командир собрал весь советский экипаж и приказал: “Утром “немка” должна выйти из аванпорта!” Всю ночь они не сомкнули глаз, каждый тщательно изучал и отрабатывал свое: Портнов с товарищами – всю судовую германскую электрику, которая сильно отличалась от отечественной, мотористы – ходовую часть, трюмные специалисты – трубопроводы, торпедисты – торпедные аппараты. Все немецкие названия и инструкции срочно перевели на русский язык и сделали наклейки-инструкции в нужных местах. Опробовали на холостом ходу все судовые электромоторы, затем – рули управления и судовую электростанцию. Все, как следует, и по нескольку раз проверили….

Ровно в 8:00 утра новый советский экипаж “Н-28”в парадной форме, при всех орденах и медалях выстроился на палубе для подъёма флага ВМФ СССР и гюйса. С радостным блеском в глазах они смотрели, как затрепетали на ветру знакомое полотнище и судовой треугольник. А послушная им субмарина, вдруг став своей, советской, пополнила Военно-Морской Флот страны. “Отдать швартовы! Малый вперед!” “Немка”, не погружаясь, шла по каналу порта на базу подлодок, а следом, по кромке, бежали изумленные британские моряки и что-то кричали им вслед. Портнову даже показалось, что среди бегущих был и его коллега со знакомой шкиперской бородкой… Чувство законной гордости переполняло экипаж: высокомерным союзникам, как следует утерли нос… Так же оперативно в заданные сроки в Либавском порту были освоены все трофейные суда. И так же, на виду у стоящей на рейде британской эскадры, они проследовали на советскую базу…

 

А в июне 1946-го экипаж “Н-28”, взяв на борт опытного лоцмана, совершил успешный переход через финские шхеры и пришвартовался в порту острова Лавенсари. Затем – курс на Ленинград, а позже – на верфь местного судостроительного завода. Тамошние инженеры и конструкторы изучили “продвинутую немку” вплоть до каждой заклёпки. В дальнейшем же трофейная подлодка стала учебной. Ее экипаж постоянно принимал молодое пополнение моряков-подводников со всех республик тогдашнего Союза. Воины-фронтовики готовили советскому флоту достойную смену.

Портнов плавал на “Н-28” вплоть до самой своей демобилизации из флота. Отсюда в марте 1946-го он впервые съездил в отпуск домой. Прибыв в родную Вохринку, узнал, как много изменений произошло в здешних местах за долгие и трудные для всех годы войны. Увидел сильно повзрослевших вчерашних мальчишек и девчонок, немногих своих вернувшихся с фронта ровесников, которые успели обзавестись семьями, многих заметно постаревших земляков старших поколений… Увидев после долгой разлуки Александра живым, невредимым, мать, сестра и брат,плакали от радости. Ведь из ушедших на войну местных жителей домой вернулись лишь единицы. А еще через год, изрядно уставший от войны моряк-подводник, отслужив на флоте полные 7 лет, в звании старшины I-ой статьи вернулся в родные места уже насовсем.

Местный колхоз принял бывшего фронтовика-орденоносца с большими почестями, и после месячного отдыха Портнов впервые после долгого армейского перерыва вернулся к мирному труду. Начался новый гражданский этап в его послевоенной биографии с новыми делами, заботами и проблемами, с мирными семейными хлопотами. Впереди флотского старшину ждали работа в комсомоле и партии, активное участие в электрификации района, учеба в высшей столичной партийной школе, ответственные должности председателя колхоза, а затем – директора Бронницкого ювелирного завода. Но это уже совсем другая страница его жизни, которая заслуживает отдельного рассказа.

Валерий ДЕМИН

Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий