Не только в окопах на передовой защищали нашу Родину бронничане, чья молодость пришлась на грозовые 40-е. Ветерану войны и труда Льву Сергеевичу ЮКИНУ, отметившему в сентябре 80-летний юбилей, довелось нести воинскую службу в самых разных точках огромной страны. Как и многие сверстники, он учился воевать с врагами в Бронницком истребительном батальоне. Затем более шести лет служил в разведывательном артдивизионе на Дальнем Востоке, участвовал в десантных и войсковых операциях на Южном Сахалине, защищал пограничные островные объекты от японских милитаристов. Ему есть, что вспомнить на склоне лет.
В сознание 11-летнего Левы надолго врезалось осенняя ночь 1936 года, когда чекисты арестовали отца. Сергей Акимович Юкин работал тогда в Бронницком райземотделе и был репрессирован, как и тысячи других ответработников. Отец троих детей, получивший в гражданскую войну тяжелое ранение, чудом избежал расстрела и почти четыре года надрывался на торфяниках в Егорьевском лагере. Семье после его ареста стало особенно тяжело: старшие, как могли, помогали матери. Восьмилетку Лева закончил летом 41-го, и Юкины всей семьей стали собираться на Украину, в село, где родилась мать. Всенародная беда, которую 22 июня прокричали репродукторы, разрушила их планы...
С началом войны артель 'Металлист', куда Юкин-младший устроился на работу, стала изготавливать военную продукцию — чехлы для мин. Работали по 10-12 часов, без выходных. А в марте 42-го 16-летний паренек стал бойцом Бронницкого истребительного отряда. 'Сначала мне выдали 'трехлинейку', — вспоминает Лев Сергеевич, — но она по длине оказалась выше меня, и ее заменили карабином'.
За 9 месяцев службы он многому научился. Вместе со сверстниками нес караульную службу, патрулировал городские улицы, дежурил на постах воздушного наблюдения. Один из них находился на колокольне у Архангельского храма. Тревогу в городе в то время объявляли часто: авианалеты на Москву немцы совершали ежедневно. Быстро взрослеющие мальчишки участвовали в розыске и задержании фашистских шпионов, диверсантов, дезертиров, спекулянтов, бандитов, прочесывали прилегающие к району лесные массивы.
В январе 43-го его призвали в действующую армию. Призывников погрузили в теплушки и целый месяц, через всю страну, везли в Приморский край. Юкин попал в 803-й отдельный армейский разведывательный артдивизион (ОАРАД), дислоцировавшийся близ советско-японской границы у реки Уссури. Остерегаясь происков японской военщины, советское командование все время держало дальневосточную границу на замке. Расположенные здесь посты дивизиона вели круглосуточное наблюдение и 'прослушку' всех вражеских подразделений на той стороне, засекали огневые точки, по пушечным выстрелам, определяли количество и тип артиллерийского вооружения, делали фотосъемку.
В 803-м отдельном артдивизионе служили люди разных возрастов. И безусые юнцы, и уже матерые мужики, которым давно перевалило за сорок. 'Отцы и дети' — в шутку называли они себя. Но, что удивительно: никакой дедовщины тогда в армии не было. Старшие по традиции обучали младших. Здесь рядовой Юкин, осваивая новую для себя специальность вычислителя-звукометриста, прошел полный курс подготовки: научился пользоваться таблицей логарифмов, специальными приборами. Эти два года, по мнению самого Льва Сергеевича, были самым тяжелым этапом в его биографии. Только молодость помогла стойко переносить тяготы службы: быт красноармейцев-дальневосточников в то время был тяжелейшим.
— Мы ходили в латаных-перелатаных гимнастерках и шинелях, а подошвы разбитых вдрызг ботинок просто привязывали к ногам, — вспоминает ветеран. — Зимой в таком ветхом обмундировании от холода спасали только «буржуйки', которые стояли в казармах. Придешь, бывало, с боевого дежурства — и прямо к ним... Плохо было с едой. Продукты большей частью доставляли в часть уже порчеными: с червями, гнилью и плесенью... Но и их постоянно не хватало. От хронического недоедания многие бойцы страдали 'куриной слепотой', а чтобы не выпадали зубы, жевали черемшу и хвою. Особенно доставалась 'отцам': иные из них просто валились с ног, а подменять их приходилось 'детям'...
К концу 44-го, с приближением войны с японцами, обеспечение части заметно улучшилось, привезли новое обмундирование. А летом 45-го артдивизион вместе со всей техникой подняли по тревоге, погрузили во Владивостоке в трюмы военных кораблей. ОАРАД вошел в состав армейского десанта, который советское командование высадило с моря на территорию Южного Сахалина. Участие в операции стало новой страницей в биографии рядового Юкина. Он до сих пор помнит изматывающий 6-бальный шторм, затем — мощный артобстрел вражеских укреплений острова из всех корабельных орудий эскадры. Впрочем, десантный захват укрепрайона обошелся практически без потерь: дивизион в полном составе разместился в г.Маоко, (переименованный затем в г.Холмск) и приступил к охране здешних объектов.
На Сахалине, где он прослужил до самой демобилизации, все было иначе, чем в Приморье. После капитуляции Японии армейский быт в Холмске, а затем и в портовом городке Корсакове, где ОАРАД охранял огромный склад вооружения, быстро вошел в мирное русло. Улучшилось питание: в солдатском рационе появилась рыба и ежедневные 'фронтовые' сто грамм. Юкина вместе с армейским начпродом даже отправили в служебную командировку в Москву. Ему удалось побывать и в послевоенных Бронницах. С каждым месяцем, служивший уже седьмой год солдат, чувствовал, что приближается новая жизнь — на гражданке. А в июле 49-го, с медалью «За победу над Японией» на гимнастерке, он навсегда возвратился в родное Подмосковье.
По-солдатски терпеливо Юкин пережил многие тяготы послевоенной жизни. Из-за переезда родителей на Украину Лев лишился в Бронницах жилья, а значит и прописки. А потом из-за невозможности получить паспорт, долго не мог трудоустроиться. Ютился по чужим углам, обивал пороги разных начальников, пока его по старой памяти ни взяли на работу в артель 'Металлист'. Дали маленькую комнатку, в которой даже кровать помещалась только вдоль. Но он, как и многие россияне той поры, уже привык довольствоваться малым. Вскоре встретил свою вторую половину, потом появились две дочери. Жизнь молодой рабочей семьи, пожалуй, мало чем отличалась от тысяч подобных ей. В те годы все жили одной общей надеждой на лучшее будущее.
Ему многое довелось пережить, перешагнув 80-летний рубеж: схоронил жену и обеих старших сестер, многих ровесников, с которыми служил в истребительном батальоне. А в прошлом году сам перенес тяжелую болезнь и операцию... Но ветеран не чувствует себя ненужным и одиноким: в его маленькой квартире на Советской, 140 часто бывают дочери, навещают уже выросшие внуки, а недавно юбиляр стал прадедом. Встречаясь с потомством, Лев Сергеевич по-доброму вспоминает давно ушедшие годы и всех тех людей, с которыми сводила его непредсказуемая судьба. Как и миллионы советских граждан, он разделил тяжкие испытания военных лет вместе со своей Родиной. Потому, оглядываясь назад, не жалеет о прошлом. И доживает свой век с сознанием выполненного долга перед обществом и согражданами. Разве не в этом смысл прожитой жизни?
Валерий ДЕМИН